Роман Шмараков - К отцу своему, к жнецам
Когда люди, мертвые или живые, являются спящим или бодрствующим, то предстают взору не сами вещи, как они есть, но некие подобия вещей, как в песнях не сам Антенор странствует, не Приам гибнет, не Пергам разрушается, но лишь образы этих вещей, созданные поэтическим вымыслом. Это, как мы полагаем, совершается действием ангелов, по домостроению Господнему, повелениями которого или наставляются умы человеческие, или обманываются; или утешаются, или устрашаются, насколько каждому подобает милость или суд от Того, Чью милость и суд не напрасно воспевает Церковь. Ведь души умерших находятся там, где им не видно и не слышно происходящее в этой жизни. Однако там есть у них забота о живых, хотя о том, что здесь делается, они в совершенном неведении, как есть у нас забота о мертвых, хотя что они делают, мы совсем не знаем. Мертвым не то неведомо, какие вещи здесь делаются, но когда делаются: со временем они могут услышать о наших делах от тех, кто, здесь умирая, к ним приходит, однако и тогда не полностью, но насколько одним позволено свидетельствовать, а другим – слышать. Подобным образом приходят к нам вестники из отдаленных стран, повествуя, что приключилось там прежде их ухода, и не в полноте, но отчасти, как им довелось видеть и слышать, и мы скорбим или радуемся о вещах, уже миновавших или никогда не бывших такими, как нам о них сказали. Кроме того, умершие могут знать нечто от ангелов, присущих с нами и души наши из этого мира уводящих. Еще и откровением духа Божьего они могут узнать о том, что совершается здесь и что им необходимо ведать. Наконец, некоторые могут быть восхищены от мертвых к живым, не по своей природе, но по Божьему могуществу, однако совершается ли это через их присутствие или по участию ангелов, принимающих их черты, я не решаюсь утверждать. Ведь Бог всемогущий через ангельское служение повсюду может приносить людям то утешение, которое считает должным для них в несчастиях этой жизни.
Но скажут: само Писание свидетельствует, что есть место явлениям мертвых: не читаем ли мы, что дух нечистый, обитавший в прорицательнице, способен был Самуила воззвать от мертвых, так что тот явился, и был виден прорицательнице, и говорил с Саулом по его желанию? Значит, женщине этой, лишь своим ничтожеством ограждаемой от смерти, было дозволено, по слову Лукана,
внимать собранью безмолвных,
домы стигийские знать, сокровенного таинства Дита,
и более того, мертвых из преисподней вызывать и говорить с ними, узнавая грядущие судьбы? Отвечает на это Августин в послании к Симплициану, епископу Медиоланскому: не диковиннее ли, что сам сатана, начальник духов нечистых, может говорить с Богом и испытывать Иова, мужа праведнейшего? и дивно ли, если судья часто не говорит с невинными, которых намерен избавить от кары, и говорит с виновными, коих обрекает на смерть? Впрочем, еще подлежит рассмотрению, подлинно ли Самуил является, подлинно ли он говорит с Саулом и смущает новейших вопрошателей. Посмотрим на это внимательней. «Умер Самуил»: это сказано было раньше, а здесь повторяется, чтобы указать на великую тесноту, в которой был Саул, и на то, сколь больше прежнего он нуждался в Самуиле; или же это повторено ради указания, что он умер недавно, ведь лишь того, как передают, можно воззвать волшбою из мертвых, кто умер невдавне и чья утроба еще не истлела. Саул обращается к прорицателям, поскольку не получает божественного ответа, как написано: «И вопросил Господа, и Тот не отвечал ему ни во сне, ни через жрецов, ни через пророков». Во сне отвечал Господь, по утверждению евреев, таким образом, что в посте и молитвах они просили божественного ответа, и Бог им в сновидениях открывал будущее, чего не было дано Саулу. Под пророками же понимаются ученики Самуила, коих общником был и Саул. «Саул же, – говорится далее, – истребил волхвов и ворожей от земли», то есть тех, кто пользовался кровью и жертвами, часто прикасаясь к мертвым телам, а равно и тех, которые совершали дело с помощью заклинаний, и уничтожил имевших в утробе дух прорицания, называемый пифоном, что значит «бездна». Скрылась, однако, и избежала суда эта женщина, к которой пришел Саул, переменивший одежды и взявший с собою двух мужей во свидетельство. Она была, как считают евреи, матерью Авенира, сына Нирова, который сокрыл ее в Эндоре, да не истребится с прочими прорицательницами. Затем читается: «И уразумел Саул, что это был Самуил, и преклонил лицо свое к земле, и почтил его». Итак, верно ли уразумел Саул? Дозволено ли духу прорицания воскресить мужа святого? Весьма противно этому то, что он слышит: «Завтра ты и сыны твои со мною будете». Разве тот, кого Бог отверг из-за гордыни, кто при конце жизни своей вопрошает прорицательницу и вкушает от ее тельца, с праведными и пророками водворится? Купно ли по смерти приемлются Саул нечестивый и благой Ионафан, в одном ли жилище водворятся? Даже если в то время святые и праведные мужи обретались в преисподней, пока не исполнилось их упование, однако не могли с ними быть нечестивцы: ибо Авраам говорит богачу, погребенному в преисподней, без сомнения, в то же время, когда и сам Авраам еще пребывал в ней, что «между нами и вами положено зияние великое, дабы хотящие отсюда перебраться к вам не могли и оттуда сюда перейти». Если же, как мы думаем, все это было показано и сказано Саулу диаволом, ничто не мешает полагать, что нечистый дух захотел в малую истину, им сказанную (он ведь правдиво возвестил Саулу смерть вместе с сыновьями), вмешать немалую ложь и, говоря нечестивцу: «Ныне будешь со мною», внушить всем грешникам, что отпускаются по смерти даже и самые великие грехи и что любой сможет войти в блаженную жизнь с теми, кто и нынешнюю жизнь прожил, как подобает. Ведь у святых мужей в обычае всякий раз, как они чувствуют, что тревожат их постыдные помышления, ставить пред очами ума будущие муки и таковым размышлением угашать все недозволенные внушения прежде, нежели совершится постыдная услада; диавол же всеми силами печется отнять у нас это оружие. Потому, хотя читаем в другом месте, что и по смерти пророчествовал Самуил, однако следует думать, что не Самуил тогда явился, но призрак и наваждение, созданное хитростями того, кто себя преображает в ангела света, а служителей своих – в служителей правды. Сие-то наваждение, как говорит Августин, в Писании называется именем Самуила, поскольку к образам вещей обычно прилагаются имена самих вещей, как мы, видя пред собою изображение Иерусалима или во сне – Гектора, говорим: «Это Иерусалим, это Гектор», а не «образы того и другого». Если же кто утверждает, что слова «будешь со мною» относятся не к вечному воздаянию, но лишь к общему жребию смерти, и что был то Самуил или нет, мы достоверно узнаем только в будущей жизни, то мы оставляем этот спор до более благоприятного времени.
21
Досточтимому и боголюбезному господину Евсевию Иерониму, пресвитеру Вифлеемскому, Р., смиренный священник ***ский, – о Христе радоваться
Нет, не пресечешь этого, как разлившегося потока не остановишь: гляди, как он несется, снедая поля. Видели его – этого ночного скитальца, о котором я писал, – уже и подле моих дверей, то ли хотящего войти, то ли боящегося. Теперь приступают ко мне все те, кто смотрел на меня свысока из-за моей молодости и невоинственного сана, и говорят: «Ты один с ним сладишь: за тобою и святость Церкви, и прославленная ученость, и жизнь непорочная»:
о пособленье его Калидон, хоть имел Мелеагра,
начал тревожной мольбой просить —
удивительно, какими льстецами делает людей страх! Что до меня, то по известным тебе причинам я не верю, что это явление человека умершего, но полагаю, что скитание живого, и именно того, чья ученость напомнила о Поликрате, а дурные намеренья его воскресили: разумнее из двух неведомых сделать одного и тому, о ком мы ничего не знаем, приписать то, что больше приписать некому. Ну что же, выйду ныне к ночи на ловитву, узнаю, что ему надо у моих дверей; приму оружье мое, колчан и лук, и выйду вон, если зверь при вратах. Хоть я не сведущ в ловитве, но уповаю, что Бог благословляя благословит мою охоту и насытит меня хлебом разумения, когда вернусь счастливо. Не оленей, не серн и не буйволов и птиц пернатых, но отправлюсь ловить человека: как льву добыча онагр в пустыне, так мне – муж строптивый и злоумышленный; расставлю тенета, насторожу ловушки, опутаю его; если словом не могу избавить домочадцев от праздномыслия, попекусь исправить делом, среди белого дня показав им того, кем были заняты их помыслы. Тогда очистятся невинные, исчезнут ложные подозрения. Выведу на свет соблазн, пока он не преуспел; приведу на суд, испытаю, охраню их помышления, ежедневно потрясаемые до самой основы.
